Запор в психосоматике
При запоре кал слишком медленно перемещается по толстой кишке. Одновременно он теряет слишком много воды и затвердевает. Так как при этом снижается выработка слизи, покрывающей стенки кишечника, каловые массы теряют способность скользить и буквально застревают в кишке. Подобно пробке, они забивают просвет кишки. Из-за этого у человека постепенно нарастает ощущение тяжести. Ему начинает казаться, что он «растолстел», «располнел», «раздулся». Субъективно ситуация воспринимается как совершенно отвратительная. Иногда человек чувствует себя «грязным» (словно он в буквальном смысле вымазался в испражнениях). Есть ему практически не хочется (таково в данной ситуации выражение глубинного протеста). Во время затяжных, мучительных попыток опорожнить кишечник он предается размышлениям о собственном жалком положении. А если попытка избавиться от постылого балласта терпит крах, наступает глубокое разочарование, переходящее в тоску.Такие симптомы отчетливо указывают на неосознанное упрямство и медлительность, а также на скаредность – нежелание что-либо отдавать или дарить.
Если еда является символическим актом принятия, то опорожнение кишечника – символ отдачи. Даже маленький ребенок, сидя на горшке, осознает ценность этого «первого подарка», которого нередко с нетерпением ожидает от него вся семья. Связь между калом и золотом усматривает не только научный психоанализ. Она отражена во многих фольклорных и мифологических сюжетах. Сказочный осел испражняется золотыми талерами, а у богача, согласно молве, где-то припрятан станок, превращающий дерьмо в деньги. В античной мифологии богачом среди богов назван Плутон – властитель Царства мертвых. Он владеет всеми сокровищами подземного мира.
С образом Плутона связан и другой смысловой компонент – отождествление подземного мира с местом, куда организм отправляет все бессознательное. Так же как тонкий кишечник формой и характером исполняемых функций соответствует головному мозгу – то есть уровню сознания, толстый кишечник отражает сферу бессознательного. Это Царство мертвых (вместилище мертвого материала, не способного на какое-либо дальнейшее самостоятельное развитие), расположенное внутри живого тела. В мифологии Царство мертвых ассоциируется с бессознательным. Таким образом, содержание бессознательного соответствует содержанию толстого кишечника.
Человек, страдающий от запора, символически противодействует тому, чтобы содержание бессознательного вышло на свет. Это отчетливо видно при психотерапевтическом лечении: пациентам, которые испытывают затруднения при опорожнении кишечника, особенно трудно выразить вытесненные содержания. Запор указывает на то, что человек стремится ничем не обнаружить наличие неосознанных и вытесненных проблем и склонен к духовному застою. Зависимость от старых, давно изживших себя структур и стереотипов делает человека упрямым консерватором, лишает его гибкости. Как показывает симптом, человек совершенно не способен отказываться и оставлять что-либо – он крайне бережлив (или попросту жаден). Такие люди лишены душевной теплоты и подвижности – так же, как их кал лишен воды. В общении они такие же сухие и жесткие, как подземелье их тела. Они даже не могут насладиться тем, что удалось сэкономить, запасы их жизненной энергии так же скудны, как и размеры засохших подземных «сокровищ». Однако сам человек всего этого не осознает.
Понятно, что крайняя скупость, если она осознанна (и неважно, разумные или сомнительные аргументы приводит в ее пользу человек), ни в коем случае не ведет к запорам. Вряд ли диснеевский Скрудж Мак Дак мог страдать от запоров, хотя его жадность вошла в поговорку. Дядюшка Скрудж наслаждается принадлежащими ему деньгами, буквально купается в них – он знает о своей жадности и даже находит в ней прелесть.
За запором в первую очередь скрывается страх остаться без средств, особенно если что-то кому-то отдашь. К этому присоединяется опасение не справиться с тотальным хаосом, который так старательно сдерживался, а после открытия подземных шлюзов выйдет из берегов. Если страх «номер один», проявляющийся в самоограничении, упрямстве и нежелании хоть чем-то поступиться, только отошел в тень, то страх «номер два» отсылает нас на самые глубокие теневые уровни. В действительности страх «номер один» верно служит страху «номер два» и всячески его поддерживает (закрывает доступ к нему). Создавая систему из всевозможных ограничивающих предписаний и строгих правил поведения, человек одновременно возводит бастионы, чтобы обороняться от угрожающего изнутри хаоса. Страх быть проглоченным водоворотом хаоса – это первичный глубинный страх человека.
Таким образом, перед больным стоит сложная многоуровневая задача. На поверхностном уровне необходимо научиться держаться за надежные, устойчивые структуры, устанавливать разумные границы (в том числе границы своего существа), но прежде всего – сохранять только то, что действительно еще нужно. В таких консервативных установках есть что-то оберегающее, нацеленное на выживание, что должно помочь при выполнении более сложной задачи глубинного уровня. Эта задача – примириться с исконно женской стихией хаоса. Неосторожное вторжение в эту область бессознательного – понос, как на телесном, так и на душевном уровне. «Душевный понос» чаще всего проявляется в неуправляемом потоке образов, который может привести к тяжелым душевным расстройствам. В процессе психотерапевтического лечения нередко выясняется, что они неожиданно «нахлынули» на пациента, словно вышедшая из берегов река. Хронический запор в таких случаях является всего лишь ответом на эту угрозу «наводнения», попыткой закрыться и забаррикадироваться, чтобы защитить свою жизнь. Иссушение преисподней также может символизировать попытку «окультурить» болото хаоса, отняв у него самый существенный и подвижный компонент – воду. Так же можно истолковать прекращение выработки слизи (имеющей женскую природу «лунной субстанции»).
На телесном уровне попытка «обуздать хаос» приводит к впечатляющим результатам: некогда подвижное, клокочущее болото превращается в сухую пещеру, своды которой постепенно полностью обрастают шлаком. На душевном уровне сдерживать хаотичные потоки удается благодаря множеству правил и обязательных для исполнения ритуалов, одним из которых является так называемая «разумная экономия».
Не удивительно, что страдающие от запора обычно настроены против каких бы то ни было «терапевтических вторжений», ведь им предлагают впустить поток воды в тщательно высушенную пещеру подземелья. А одно лишь упоминание о психотерапии повергает их в панику: шутка ли – вытащить на свет то, что так долго и искусно подавлялось. Безусловно, психотерапия должна исходить из особенностей поверхностной защитной структуры пациента, поэтому лечение продвигается очень медленно и осторожно, постепенно поднимая из глубины «опасный» поток.
В большинстве случаев запор представляет собой хроническую проблему. Исключение составляет так называемый «запор путешественников». Уже из названия понятно, что он дает о себе знать во время дальних поездок. Любое путешествие подразумевает перемены, то есть таит в себе угрозу хаоса. Оказавшись в таких обстоятельствах, приверженец упорядоченного, размеренного, сдержанного образа жизни немедленно начинает подсознательно «баррикадироваться». Чем меньше регламентировано предстоящее путешествие, чем неопределеннее его цель, тем сильнее оно страшит подобного человека, и тем выше и прочнее возводимые на бессознательном уровне баррикады. В свою очередь, запор является их материальным олицетворением на физическом уровне. Кроме того, люди, «помешанные на порядке», обычно придают большое значение вопросам гигиены, поскольку любая грязь грозит оживить их темное и хаотичное подземное царство. Если чистота в общественных туалетах, которые приходится посещать во время путешествия, оставляет желать лучшего, движение в районе толстого кишечника немедленно приостанавливается.
В действительности для людей, у которых даже мысли о фекалиях вызывают ужас и отвращение, кал представляет особую ценность, ведь это материальное воплощение их тени, а тень одновременно пугает и притягивает. Расстаться со своим калом где попало они не могут; для этого нужны особые условия.
Часто запор возникает по причине обычной в условиях путешествия нехватки времени. Неопределенность в вопросах питания также может породить неосознанное желание сохранить хотя бы то, что уже есть в наличии. Определенную роль также играет принцип, который в грубом просторечии формулируется словами «свое дерьмо лучше пахнет»: в чужой стране все – начиная от продуктов питания и правил этикета и заканчивая «особенностями национальной гигиены» – грозит нарушить привычный уклад, а потому неосознанно отвергается. Запор же является телесным выражением этого протеста.
Но если выход замурован, то и через вход проникает немногое. Таким образом, человек не отъест много от чужого пирога, но и не растеряет в гостях своего богатства. Ограничение контактов со всем, что может представлять опасность, успокаивает и возвращает путешественника в состояние равновесия (насколько это возможно в сложившихся обстоятельствах).
Выше мы уже говорили о поносе, который развивается во время путешествия. Теперь будет нелишним сравнить противоположные по характеру симптомы, дающие о себе знать в похожих обстоятельствах. «Понос путешественников» сопровождает человека во время поездок в экзотические страны и другие части света, особенно в Азию, Африку и Южную Америку. Медики объясняют это тем, что на других континентах путешественник подвергается атаке местных, непривычных для его организма бактерий. Но, кроме того, необходимо принять в расчет необычный образ жизни. Именно он представляет собой главную проблему. Путешественники, отважно отправляющиеся в далекие страны, обычно не упускают возможности продемонстрировать свое мужество и открытость – по крайней мере, до тех пор, пока понос не укажет им на ошибку. Безусловно, поездка «эконом-класса» на «золотистые пляжи Средиземноморья» для такой демонстрации не подойдет. Люди, предпочитающие совершать небольшие туры по Европе, чаще страдают запорами. (Разумеется, мы не станем равнять всех под одну гребенку. Для человека, ведущего размеренную, четко структурированную жизнь и ценящего свой привычный мир превыше всего, даже вылазка на выходные в сопредельное государство является событием «вселенского масштаба».)
В конечном итоге, человек, мучающийся запором, не так уж сильно отличается от того, кто страдает поносом. И тот и другой «поедают мир» с мнимым удовольствием, не принимая его по-настоящему. Только один (тот, у кого понос) оставляет на чужой территории заметные следы, символизирующие все те материальные сокровища, которые он хотел бы увезти с собой. А второй, напротив, припрятывает свои «сокровища» и бережно несет их домой, где, надежно устроившись на насиженном месте, распаковывает их с помощью особых ритуалов. К счастью для туризма, такие кишечные расстройства обычно кратковременны и относительно безобидны. Поносы обычно протекают бурно («напористо»), но очень быстро (эти черты обычно свойственны и характеру больного), запоры же, напротив, создают впечатление, что долгое время вообще ничего не происходит.
Две описанные проблемы объединяет общая тема – способность отдавать и принимать, а также страх перед скрытыми пластами души. Тот, кто страдает поносом, не осознает своей преувеличенной открытости, своего стремления пропустить через себя весь мир. А для того, чей типичный симптом – запор, «открыться» означает «отдать себя во власть хаосу», поэтому для него открытость – это та запретная зона, которую охраняет глубинный страх. С другой стороны, закрытость и теснота, к которой неосознанно стремится такой человек, – это именно то, что больше всего страшит больного поносом. Таким образом, поверхностная проблема первого соответствует глубинному страху второго, и наоборот.
