Ах, как мне себя жалко! Удовольствие от страдания

Посмаковать чье-либо страдание - исконное чаяние человечества. В Древнем Риме под ликование публики гладиаторы убивали друг друга, а приговоренных к смерти преступников бросали на растерзание диким зверям. «Хлеба и зрелищ!», «Зрелищ смерти!» - таковы основные удовольствия римлян.

В Средние века этот вид массового наслаждения заменили публичными казнями и инквизиторскими кострами. Детей секли по малейшему поводу, бывало, и вовсе без повода -так, впрок.

Современный человек не считает себя вправе откровенно демонстрировать удовольствие от страдания. Погрязший в вежливости взаимоотношений, он позволяет себе открыто издеваться над собратьями разве что в местах заключения, где наслаждение чужой болью вносит хоть какое-то разнообразие в скучную бессмысленность бытия. Но, с другой стороны, как страдание возвышено в искусстве, литературе, живописи! Страданием пронизано все христианское учение!

Стремление посмаковать страдание - явление исключительно человеческое. В животном мире жестокости сколько угодно, однако хищники удовольствия от мук своих жертв не испытывают -кроме голода и борьбы за лидерство, ими ничего не движет. Их поведение скорее можно сравнить с действиями равнодушного палача, методично исполняющего свой долг.

Человек же с удовольствием смакует не только чужое страдание, но и свое. Физиологический механизм этого явления хорошо известен: испытывая боль, организм начинает вырабатывать эндорфины - вещества, по химической структуре близкие к морфию. Они-то и вызывают «кайф». Поэтому вряд ли существует умственно развитый человек, ни разу не испытавший затаенного наслаждения от собственной боли. А уж впечатлительной натуре доставляет радостное страдание буквально все - и перемена погоды, и удачливые соседи, и телесериалы, в которых «богатые тоже плачут».

Любимое занятие женщины - кого-нибудь пожалеть. Но, жалея других, она прежде всего жалеет себя - орошая подушку слезами, она страдает и получает от этого удовольствие. Удовольствие она получает и тогда, когда «заводит» себе какую-нибудь болезнь.

Печальное и трагикомическое зрелище - видеть страдальца, который кичится своими болячками. Избавившись от одного мучения, он тут же находит себе другое. Чувство страдания настолько органично входит в его жизнь, что ему уже не хочется с ним расставаться. Это - кокон, в который он завернулся. Выйдя из него, он будет чувствовать себя неуютно - то, что вне кокона, находится за границами зоны его невротического комфорта.

Человек так устроен, что ему скучно страдать в одиночестве; свои язвы нужно кому-то продемонстрировать. И сделать все, чтобы окружающие тоже стали несчастными. Если он страдает, страдать должны все! Если он болен, другие тоже должны болеть! Здоровые и счастливые вызывают у него плохо скрываемое раздражение.

Наиболее проверенный способ «онесчастить» собою других заключается в том, чтобы как можно чаще заводить разговоры на тему «все плохо». А чтобы поддерживать степень своего горя на должном уровне, следует перетащить в сегодняшний день то, что мучило страдальца в прошлом. Умерла мама... бросил муж... потеряла работу... Все это случилось много лет назад. И притягивать скорбь в сегодня имеет смысл по одной-единственной причине - получить удовольствие от страдания.

«Мне приходилось выслушивать это каждый вечер на протяжении многих лет, - говорил Ошо. - Посмотрите на их лица - эти лица наслаждаются! Они - сущие мученики. их болезни, их ярость, их ненависть, их бесконечные проблемы, их алчность, их амбиции. Все это -сплошное безумие: они просят, чтобы их избавили от того, чем они так наслаждаются. У них на лицах написана радость. Если все это действительно уйдет, чем они будут наслаждаться? Если все их недуги разом исчезнут, если они станут безупречно здоровыми, о чем они будут говорить? Люди идут на прием к врачу и затем рассказывают об этом друг другу. И с какой радостью они сообщают: “Никто не может мне помочь! В моем случае медицина оказалась бессильной!” Они радуются тому, что очередной врач сел в лужу, - они празднуют свою победу!»

Приведу исповедь об удовольствии от страдания одной моей пациентки.

Моя мама любила моих братьев больше, чем меня. Объясняла она это тем, что они глупые и ленивые, в жизни пропадут, поэтому их жалко. А я, судя по всему, казалась ей крейсером «Аврора».

Я решала за братьев все их проблемы. И всё хотела маме понравиться. Однако, сообразив, что веселая и счастливая я жалости не вызову, я выбрала позицию мученицы.

В первый раз кайф от этого получила, когда сдавала пустые бутылки в компании алкоголиков. И подумалось мне тогда: вот я такая маленькая девочка, так героически добываю копейки на хлеб, чтобы порадовать маму! Вот какая я замечательная мученица! Аж приятно! Ну как меня такую не любить?

И понятие «любовь как бескорыстное чувство» заместилось в моей голове на «любовь как благодарность». Я стараюсь, страдаю, мне благодарны, значит, любят. Я и сама так стала любить. Замуж вышла из благодарности. И тут же принялась страдать. Обделяла себя во всем, думая, что вот за это меня будут любить. Я считала, что достойна любви, поскольку старательно мучилась. Я и себя стала любить исключительно за жертвенность, не давая другим пожертвовать чем-то ради меня. Так это было тяжело принимать...

А потом вдруг пришло ощущение, что, если не буду мучиться тем, что сама себе придумала, мне будут посланы настоящие мучения, с которыми я могу и не справиться.

Вот и получается, что мой садомазохизм мне удобен, что, мучаясь, я, во-первых, ощущаю себя героиней, хвалю себя и глажу по головке, а во-вторых, предохраняю себя от больших напастей. НО ПРИ ЭТОМ Я ПОНИМАЮ, ЧТО ЭТО НЕПРАВИЛЬНО! Однако чтобы вытеснить из головы одни установки, нужно заменить их другими, не менее сильными. Их я, увы, пока не нахожу.

А вам, доктор, известен рецепт?

Известен.

Он находится в этой книге.