Закон бумеранга
Алена сидела на стуле, подперев щеку кулаком. В палате было тихо, отец лежал неподвижно, и только щелканье медицинских приборов нарушало тишину. Молодая женщина смотрела на того, кто всю жизнь был ей надежной опорой, и невольная слеза скатилась по лицу, упав маленькой каплей на пол. Алене было больно осознавать, что она не в силах помочь отцу. Требуется сложная операция на сердце, но ее стоимость кажется просто «заоблачной». Ну почему, почему, он, такой молодой, такой веселый, добрый, энергичный так резко сдал?Казалось, отец «пышет» здоровьем – он много работал, ездил на рыбалку с внуком, помогал Алене с огородом, еще и на свидания бегать успевал. Ему-то всего 65, разве это возраст?! Женщина сжала кулачки: «А все потому, что вечно переживал за всякий сброд», – зло подумала она. В его маленькое кафе постоянно приходили одинокие старики и голодные дети – им всегда находился горячий обед. Зимой для многих из них это была единственная возможность посидеть в тепле и сытости. Приходила к ним баба Маня с соседней улицы, дед Егор из дома напротив, прибегали грязные истощенные дети соседей-алкоголиков. Да мало ли народу жило от обеда у Саныча, как называли отца в округе. Он помогал многим, но особенно запомнился Алене один случай. Дорогое лекарство Это случилось 23 года назад. Шел 1991 год – время начинающейся разрухи и тотального безденежья. Восьмилетняя Аленка, как обычно, пришла на работу к отцу и рисовала мелком на асфальте возле городской столовой. Там отец работал заведующим – варил вкуснейшие обеды, но предприятие, как и сотни других в те непростые годы, дожидалось своего последнего часа. Вдруг Аленка услышала какой-то шум и крик. По улице быстро бежал мальчишка с пакетом в руке, а за ним так же шустро неслась тетка в белом халате. «Ану стой! Стой, воришка! Стой, тебе говорят!», – истошно вопила тетка и махала руками. Грузный дяденька, проходивший мимо, быстро поймал пацаненка и скрутил ему руки.
Запыхавшаяся женщина в белом халате, все так же вопя, подбежала к маленькому воришке и накинулась на него с кулаками. «Ах ты, паразит! Ты посмотри, какой умный выискался – все покупают, а он воровать вздумал!». Она отдышалась и продолжила, обращаясь к мужчине: «Главное, говорит: дайте тетя по рецепту, а сам – шмыг, и убегать! Ух, я бы его, подлеца малолетнего, сама бы не догнала». Аленка смотрела на эту картину, разинув рот. Надо же! В их небольшом городке такие интересные события не часто происходят. А скандал набирал обороты. Уже собралась небольшая кучка зевак, и все вокруг раздавали советы, что делать с «гаденышем».
На улицу вышел отец. Он увидел испуганного мальчишку, кричащих людей и что-то громко рассказывающую всем женщину в белом халате. Спокойно подошел, освободил ребенка от рук грузного увальня и бегло расспросил женщину, что случилось. Дама в белом халате оказалась провизором из центральной аптеки, а пацаненок, по ее словам, был злостным вором – он украл две упаковки дорогого импортного лекарства, которое выдается исключительно по рецепту. – А рецепт-то у него был? – спросил отец. – То-то и странно, что рецепт имеется! Он мне его показывает, я лекарство ему даю, а он хвать – и был таков! Спасибо мужчине – поймал паразита, – не унималась аптекарша. Аленка помнит все точно: как отец достал из кармана кошелек, отсчитал нужную сумму и отдал деньги тетке в белом халате. Как та удивленно хмыкнула (деньги ведь немалые) и быстро пошла прочь. Как недовольно расходился народ, и как возмущенно глядел тот самый грузный дяденька, поймавший воришку. Отец взял мальца за руку и повел в столовую. Там он накормил детей обедом, за которым Аленка узнала поразившую детскую душу историю.
Витя
Мальчишка поначалу отвечал неохотно, но увидев добрый, открытый взгляд Аленкиного отца, поведал, что привело его в этот маленький городок. Он рассказал, что живет в деревне Нилинка в 150 км отсюда, что у матери их пятеро, что отец год назад уехал на заработки и с тех пор о нем ничего не известно. Им приходилось туго: на ферме мать сорвала спину и уже несколько месяцев не могла встать с постели. Возили ее в больницу, однако даже после лечения лучше не стало. Дома есть у него старшая сестра – тринадцатилетняя Надя, которая делает всю женскую работу по дому: стирает, гладит, готовит, кормит кур и козу. Чтобы не терять хоть какой-то доход, они с Надей по очереди работают на ферме вместо матери, а чтобы смотреть за тремя младшими в школу ходят тоже по очереди – через день. Он еще и у сапожника дяди Вани подрабатывает, да там тоже, не особо платят. А тут мать опять приступ схватил, боль скрутила так, что и говорить не могла. Отвезли в больницу, и врач дала рецепт на новое лекарство, которое нужно проколоть в несколько курсов. Хорошие результаты такое лечение дает, да только препарат достать трудно, да и дороговат он. Но мало ли… Может, поможет кто-нибудь…
Вечером сестра с братом посовещались, а утром провела тринадцатилетняя Надя младшего брата на станцию. Они продали свою козу в соседней деревне, и с вырученными деньгами отправился Витя в город – за лекарством. Он обошел все аптеки, и только в одной заветный препарат нашелся, но стоил так дорого, что продай они три козы, денег все равно бы не хватило. Это здесь, в городе, люди еще неплохо зарабатывают, а в деревне денег-то и не видят… От безысходности мальчишка растерялся и ничего лучше не придумал, как сбежать с драгоценным лекарством. Он мчал, что есть духу, но его поймали, а что было дальше Аленка с отцом и так знали. Витя с такой надеждой смотрел на две белые коробочки, что у отца и маленькой дочери одновременно защемило сердце – у одной от жалости, у другого – от боли и печали. Они провели мальчика на вокзал, отец купил билет и Витя уехал в свою деревню, помахав на прощание рукой и улыбнувшись в первый раз за весь день.
Бумеранг
В палату вошел врач, и Алена очнулась от воспоминаний. После разговора с хирургом она поняла, что надежды практически нет. Такие сложные операции на сердце проводят только три кардиохирурга – один во Франции, второй живет и практикует в Бельгии, а третий – москвич, но живет и работает в Израиле. Вот туда и можно отправить ее отца, но счет клиника выставила неподъемный. Алена панически соображала: «Заложить кафе, дачу и квартиру. Машина…
Машина старая, но хоть какую-то копейку выдавить можно». После приблизительных подсчетов не набиралось и половины. Вечером отцу стало хуже, собрался консилиум. Алена разрыдалась в палате – с ней случилась истерика, и ее отправили домой. Напоследок медсестра сказала, что завтра прилетает Арсеньев, тот самый хирург из Израиля, потому что есть тяжелые случаи, и раз в месяц он оперирует здесь, в Москве. Сумма будет меньше, но окончательную стоимость назовут лишь завтра. Подменить Алену была вызвана соседка, которая питала нежные чувства к отцу и каждый день приезжала в больницу. Приехав домой, взрослая дочь проревела в подушку несколько часов, затем позвонила сыну в детский лагерь и бодрым голосом сказала, что все у них хорошо (мальчик боготворил деда и знать о случившемся ему сейчас никак нельзя) а потом, напившись снотворного, заснула тревожным тяжелым сном. Ее разбудил упрямый звонок мобильного – звонила соседка, которая поведала много всяких событий. Утром отцу стало хуже, и, в который раз, к нему вызывали дежурного врача. Потом приехал Арсеньев, долго осматривал больного и задавал соседке разные вопросы. Пришла медсестра и принесла какие-то документы, которые Алена должна изучить и подписать. Соседка начала плакать – она видела счет, который выписали за операцию, и не могла скрыть отчаяния: «Алена, деточка, таких денег нам не собрать…». Алена посмотрела на часы – был практически полдень. Господи, она все проспала! Быстро собралась, и уже через полчаса была в больнице. С тяжелым сердцем зашла в палату, но там ее встретила лишь пустая кровать. Она растеряно побрела к заведующим отделением. Но кабинет был закрыт, в ординаторской тоже никого, а из встречного персонала никто ничего вразумительного сказать не мог.
На ватных ногах брела Алена по коридору. Заметила скамейку, села и, осознав неизбежность случившегося, тихо заплакала. Она рыдала долго, размазывая слезы по лицу, и только повторяла: «Папа, папочка». Он заменил ей мать, умершую после родов, заменил бабушку и дедушку, которых никогда не было в ее жизни, он помог ей пережить мучительный развод и заменил сыну отца. Без него у Алены не останется никого – ни одного близкого человека, кроме малолетнего сына, которому она сама должна быть опорой. Она сидела и тупо смотрела на стену. После стольких дней переживаний и плача женщина впала в ступор – просто сидела и смотрела невидящим взглядом перед собой. Кто знает, сколько бы еще пробыла она в такой прострации, если бы голос Натальи Алексеевны, соседки, не прорвался в ее мозг, разрывая паутину небытия. Алена очнулась оттого, что ее трясли и били по щекам. Что такое? Что это с ней? Она непонимающе смотрела на соседку и медсестру, которые хлопотали возле нее и что-то быстро говорили. Как в тумане взяла она какой-то лист из рук медсестры. Та улыбалась и удивленно смотрела на заплаканную женщину с грязными разводами на лице. До Алены, наконец, начал доходить смысл их речи: оказывается, отцу несколько часов назад была сделана сложнейшая операция, которая прошла весьма успешно. Врачи успокоили, что теперь все будет хорошо – организм оказался сильным, поэтому ее отец «еще и жениться сможет». Позже, сидя у неприступных дверей реанимационного отделения, Алена развернула лист бумаги, который машинально сжимала в руках. Размашистым почерком там было написано всего несколько фраз:
«Счет за операцию оплачен 23 года назад двумя упаковками лекарства, горячим обедом и билетом на поезд. В. А. Арсеньев, Витя из деревни Нилинка».
