Счастливый билетик

В подземке метро, как в муравейнике, торопливо двигались вереницы людей. Редкий пассажир замедлял шаг, останавливался у киосков и зазывающих купить что-либо продавцов. Ева не была среди тех зевак, которые любили заглянуть в каждую лавочку, но в тот день замедлила шаг, стала прислушиваться. Один из голосов ей показался знакомым.
— Не проходим мимо своего счастья, покупаем билетик, — тараторила скромно одетая женщина с веером лотерейных билетов в руках.
Ева пошла в направлении голоса и в растерянности застыла на месте. Ксюша… Волна горечи, боли окутала Еву. Все, что осталось от озорной, веселой девчонки, — голос да родинка на правой щеке. Переминаясь с ноги на ногу и ежась от холода в своей не по сезону легкой курточке, женщина, не умолкая ни на секунду, предлагала купить заветный билетик. Худое бледное лицо, покрытое густой сеткой мелких морщин, и пустой взгляд серых глаз выражали безнадежность.
— Билетик, покупаем билетик. Вам сегодня обязательно улыбнется удача. — Протянула Ксения веер билетов Еве, изобразив на лице что-то наподобие улыбки.
— Ксюша! — только и смогла произнесли Ева переполненным горечью голосом. — Почему ты здесь?
На Еву уставились встревоженные глаза. Кто помнит ее имя? Много лет иначе как Ксюхой никто ее не называл. В следующий миг тревога сменилась оценивающим взглядом, который прошелся по элегантному дорогому наряду красивой женщины, опустился на ухоженные руки и модную сумку…
— Вам сегодня определенно повезет, здесь ваш счастливый билет! — настырно протянув веер билетов неузнанной женщине, заново завела пластинку Ксения, предвкушая заработок.
***
Картины прошлого замелькали перед глазами Евы. Скромно обставленная комната общежития, заполненная далеко не скромными вещами. Они были везде, потому что вместить гардероб в двухстворчатом шкафу было нереально.
— Тебе и за три жизни всего не сносить! — в который раз говорила Ева своей соседке по комнате, не разделяя ее любви к вещам, предпочитая книги. — Зачем тебе столько?
— Завидуешь! — хохотала Ксения, примеряя один за другим новый наряд. — Держи, примерь, тебе пойдет! — протянула подруге цветастую блузку Ксения.
Ева равнодушно отвернулась и продолжила читать.
— Ну и зря! Алексеевна сегодня деньги привезет, я бы себе другую купила, — швырнула Ксения блузку в угол кровати. — А эта бледновата для меня.
Ева отвлеклась от книги. Пристально посмотрела на Ксению.
— Почему ты маму зовешь Алексеевной? Мне кажется, ей это не нравится, — вспомнила Ева недавний приезд Аллы Алексеевны. Она знала ее как приятную, милую женщину. Заботливая, внимательная. Даже чересчур опекала дочь, выполняя все ее желания. Безграничной любовью светились глаза женщины, когда лишь на миг обнимала дочь. Бесконечные вопросы о здоровье, учебе, быстро утомляли Ксению. Под различными предлогами она старалась поскорее избавиться от материнского внимания.
Ева с жалостью и сочувствием провожала взглядом женщину, в глубине души завидуя подруге. За три года учебы к ней самой никто не приезжал, да и сама Ева домой ездила крайне редко. Сухие отношения с матерью ограничивались формальным приветствием. Ее интересовало только, остались ли у дочки деньги, так как в доме нет ни копейки, а нужно делать ремонт, обновлять мебель... С трудом растягивая стипендию, Ева просила мать не беспокоиться, мол, все есть.
Каждый мелкий проступок вызывал раздражение и гнев матери. Ева старалась меньше попадаться ей на глаза, так как все равно ничего кроме упреков не слышала. О разговорах по душам оставалось только мечтать и тихонько плакать в подушку. Но своих обид она никогда не высказывала матери, считая себя виноватой, что не заслужила любви и внимания. Ева старалась, была отличницей, так как хотела увидеть восхищение в глазах мамы. Но ничего подобного не происходило. Именно поэтому она не понимала Ксению, которая не ценила любви матери, хамила и причиняла ей боль.
Хотя Ксения была очень слабой в учебе, поступила в институт, как поговаривали, по шутке судьбы. Несколько раз ее пытались отчислить, но и здесь ее спасали слезы матери. Ксения же по-прежнему пропадала в магазинах и шумных компаниях. А тут новый заскок — стала называть свою маму Алексеевной.
— Как она того заслуживает так и зову! — не отвлекаясь от поиска подходящей одежки, недовольно пробубнила Ксения в ответ на замечание Евы. — И, вообще, не будь занудой, брось свои книжки, пойдем в парк.
— Ты что, собираешься сейчас уйти? Так ведь мама вот-вот приедет, — воззвала к совести подруги Ева.
— Ну вот, сейчас испортишь мне настроение, а плохое настроение сказывается на цвете лица, — негодовала Ксения. — Ничего страшного не произойдет, если Алексеевна меня не застанет. Пусть разложит продукты, а деньги положит в мою шкатулку. И передай, чтобы в следующий раз в пирожки положила меньше сахара, — сказала и выскочила из комнаты, прихватив сумочку.
 Не прошло и получаса, как в дверь постучали, вошла Алла Алексеевна.
— Девочки, принцессы мои, что я вам привезла! — ласково говорила женщина, с трудом передвигая полные пакеты. Ева подскочила, помогла. — А где Ксюшенька? Не заболела? 
— Алла Алексеевна, присядьте, вы устали, я чайник поставлю, — засуетилась Ева, взволнованно подбирая слова для ответа. — А Ксюшка у подруги, готовится, завтра у неё экзамен.
Женщина тяжело присела, на лице разочарование быстро сменилось улыбкой.
— Пусть учится, умничка моя… Ведь декан предупредил, что это последний шанс, больше он не уступит моим слезам и просьбам. Ведь она очень хорошая девочка. Кто ж виноват, что судьба у нее такая тяжелая? В каких условиях она бедняжечка жила, голодная, одежка оборванная! Два годика ей было, а она говорила как взрослая, кушать просила, ручки тянула... Пашка, земля ему пухом, души в ней не чаял, а когда болела, ночами сидел у кроватки. А в школе она ведь всегда была первая, старалась. Вот и декану доказываю способности девочки, а он смеется, не верит, говорит какие-то ужасные вещи. У него студенток сотни, что он может знать о моей доченьке?!
Внезапная догадка сжала сердце Евы.
— Ксюшка приемная?
— А разве она не говорила? Мамка-алкашка, жалкая женщина. Несколько раз наведывалась, все про деньги твердила… Якобы мы ей должны за хорошего ребенка. 
— Да, да припоминаю! — пробубнила Ева, не понимая, почему Ксюша это скрывает.
— Евочка, девочка моя хорошая, ты продукты положи в холодильник. Там и голубцы, и тушёнка и пельмешки домашние, Ксюшенька их очень любит. — Искренней заботой и любовью светилось лицо женщины. Она достала из кошелька деньги. Ева успела заметить, что себе почти не оставила. Видимо на проезд только. — И деньги, Евочка, передай.
— Зачем столько много! — как можно мягче спросила Ева, с трудом сдерживая желание рассказать всю правду, но не смея причинить боль женщине. 
— Пусть, я сама была молодой, знаю, как хочется нравиться. Если надо, еще займу, пусть только скажет!
Ева отвернулась, скрывая накатившиеся слезы. Опустив голову, стала раскладывать продукты. Поддавшись душевному порыву, подошла к женщине и крепко обняла.
— Спасибо вам за все. Ксюша вас очень любит! Я уверена — она сдаст экзамен.
Ева уже знала, что сама пойдет к декану просить за Ксюшу, не ради нее, а ради этой женщины.
Провожая Аллу Алексеевну, Ева заметила, как с трудом делает каждый шаг немолодая женщина. Сердце девушки разрывалось от боли, сострадания и негодования.
Вечером все общежитие слышало как Ева, всегда спокойная и уравновешенная, кричала на Ксению, а та лишь ядовито огрызалась и собирала свои вещи.
— Почему не сказала, что Алла Алексеевна тебе не родная? — немного успокоившись, поняв, что говорить больше не стоит, спросила Ева.
Та, смерив презрительным взглядом девушку, нервно захохотала.
— Вот так умница, все знаешь, все понимаешь, а элементарного не догоняешь. Стыдно! Меня удочерила какая-то полоумная старуха, которой нужна нянька на старость! 
— Ты ноги ей целовать должна, а не стыдиться, если бы не она, ты бы…
Ева не договорила, рыдания заглушили слова. Какое чудовище бедная женщина пригрела на груди!
— Не смей Алексеевне ничего говорить! — на всякий случай пригрозила Ксения, хоть знала, что Ева не посмеет причинить боль старухе.
Больше Ксению Ева не видела, на занятиях та не появлялась, сессию завалила. Говорили, что после отчисления, устроилась на рынок. Ева в сердцах надеялась, что тяжелый труд, заставит Ксению по-другому взглянуть на жизнь. Надеялась и тем успокоилась.
***
— Дамочка, так вы будете брать билет или нет?! — раздраженный голос Ксении прервал воспоминания Евы.
— Ты меня не узнаешь? Ева, общежитие…
Ксения вдруг вся собралась, насторожилась, придала себе воинственный вид, что сделало ее еще более жалкой.
— А я вот подрабатываю в свободное время, а основная работа у меня там, с утра — промямлила как будто в оправдание.
— А живешь где?
— Да, там, у Ленчика… Конечно у Ленчика! Знаешь, какая у него квартира?! Трехкомнатная.
Ева хотела было спросить об Алле Алексеевне, но вовремя остановила себя, понимая, что той явно нет в живых.
— Значит у тебя все замечательно, как ты и хотела? — видя совершенно противоположное, спросила Ева.
Та криво улыбнулась, неуверенно кивнула головой и, видя, что Ева собирается уходить, настойчиво замахала лотерейным веером.
— А счастливый билетик?!
Ева достала из сумки кошелек, под пристальным взглядом извлекла крупную купюру и, сунув деньги в руки Ксении, взяла билетик.
— На, я дарю тебе этот счастливый билетик, — и, сунув в руку Ксении билет, зашагала прочь. Дома ее ждал любимый муж и дети.