Родной дом

Яков любил свой дом, что стоял на самом краю поселка, но еще больше любил Яков бродить по окрестностям. Летом не было для Якова большего счастья, чем гулять по лесу, слушать пение птиц. А как прекрасно было выйти к реке в рассветный час! Разве что-то может сравниться с тем, когда природа спит еще, но уже готова проснуться? Солнце еще не взошло, но вот-вот взойдет. А на поверхности воды – пар. Вода такая теплая, что когда заходишь в нее, то даже и не замечаешь разницы с воздухом. Еще такую воду предрассветного часа называют у нас «парное молоко». И пока купался Яков, всходило солнце, – и сразу весь мир озарялся оранжевыми и желтыми бликами. И на душе становилось тепло и спокойно, и хотелось жить! Потом обыкновенно Яков уходил в лес и уже там наслаждался наступлением нового дня. Ближе к осени Яков уже не просто гулял по лесу, а гулял с корзинкой – нравилось Якову собирать грибы: боровики, подосиновики, подберезовики; впрочем, и сыроежки, опята и лисички тоже собирал Яков. Когда наступала зима, то Яков доставал из сарая лыжи, становился на них и на несколько часов удалялся в поля бескрайние. Снег искрился на солнце, а Якову очень нравилась такая погода, когда яркий свет сопутствует небольшому морозцу. И зиму любил Яков, и лето любил, и весну с осенью тоже любил. Любил Яков природу. Но любил Яков и свой родной дом, куда всегда с радостью возвращался после своих прогулок. Даже, чего уж тут скрывать, уже уходя на прогулку, начинал по дому скучать – скучал по стенам дома, по забору, по крыше даже – и то скучал. И так радостно было вечером после прогулки возвращаться домой! Летом в доме ждала такая милая сердцу прохлада, что хотелось окунуться в нее как в реку, а зимой ждало тепло от печки.

Всегда-всегда в доме Якову было хорошо. Признаться, Якову было хорошо везде – может быть, потому, что он просто любил жизнь, но может, и оттого, что ни разу не приходилось Якову еще попадать в такие места, где бы могло быть плохо. Ведь и бывал-то Яков пока что только в доме своем, в полях бескрайних, в чаще лесной, на реке да на дороге. Больше нигде бывать ему не приходилось. Потому-то Яков, может быть, и радовался жизни.

Но однажды случилось так, что гуляя летом по лесу, Яков вдруг оступился на кротовой норке, которая по обыкновению своему песчаным холмиком торчала на пути; но оступившись, не упал, а провалился вниз. Сначала Якова укрыла темнота, однако тут же понял он, что летит – летит куда-то под землю. Куда? Для чего? Как долго лететь? На эти вопросы Яков ответить не мог, а раз так, то просто смирился со своей участью и стал спокойно предаваться полету. Сколько по времени пришлось лететь Якову, он не знал, поскольку, как и всякий счастливый человек, часов не носил. Однако летел так долго, что даже захотел поспать. И не преминул сделать это – подложил ладошку под щеку, склонил голову, поджал коленки к животу, как делал обыкновенно в своей кровати, и уснул. И приснилось Якову, что стоит он на лугу, а луг этот весь покрыт цветами – красными, синими, желтыми… И за всем этим разноцветьем Яков разглядел свой родной дом, и сразу так захотелось туда! Чего проще – взять и прошагать к дому. Яков так и делает, однако сколько ни шагает по цветистому лугу, а дом его ближе не становится; кажется даже, что наоборот – делается все дальше. Яков уже чувствует, как оставляют его силы, как не может он больше идти… И тут просыпается, пребольно стукнувшись обо что-то.

Яков открыл глаза и увидел вокруг себя склизкие стены пещеры. Так вот куда его занесло! Не иначе это какое-то подземное царство! Глаза стали привыкать к пещерному сумраку, и Яков стал всматриваться внимательнее в то, что окружало его здесь. Теперь были видны уже не только стены пещеры, но и каменный пол, об который ударился Яков при падении, и украшавшие пещеру цепи, сделанные из золота. Цепи эти висели по всем стенам и приятно поблескивали в непонятно откуда падающем сюда мутном свете. Однако взор Якова не радовался этому драгоценному сверканью – все еще оказывались сильны, как часто это бывает, впечатления от сна. И поэтому Якову еще пуще хотелось домой. Но как попасть в дом? Этого Яков не знал. Не знал он, и как выбраться из пещеры. Тем более что пещера эта находилась очень глубоко под землей, может, даже в самом центре Земли – ведь не случайно же Яков так долго в нее летел. Кругом было тихо, лишь где-то, стукаясь о камень, капала вода.

Однако тут эта тишина вдруг нарушилась – Яков отчетливо услыхал доносящиеся из самой глубины пещеры шаркающие и неспешные шаги. К месту, где находился Яков, явно кто-то приближался. И понять по шагам, друг это или же враг, было ну никак нельзя. Яков замер. Даже прижался к склизкой стене, ощущая спиной довольно-таки противное прикосновение застоявшейся влаги. Шаги приблизились, и в круге синего света, что можно было видеть посреди пещеры, появилась маленькая старушонка. Она подняла голову и сразу же устремила взгляд своих пытливых крохотных глазок на Якове.

– Что делаешь здесь? В моем царстве? – прошамкала старушка. Яков сначала растерялся, поскольку искренне не знал, что он здесь делает, однако потом все же взял себя в руки и честно рассказал старушонке и про норку кротовую, и про то, как падал. Только почему-то (Яков и сам не знал, почему) решил умолчать про сон о недостижимом родном доме. Старушка выслушала Якова и снова зашамкала:

– И хорошо, сынок, что пришел сюда. Будешь теперь тут жить, будешь жизни радоваться, потому что золота у меня столько, что и не счесть. Посмотри, цепи золотые по всем стенам развешаны. А радость жизни она ведь в золоте, так ведь?

Яков не разделял такого подхода к радости жизни, но все же предусмотрительно решил не возражать, а только робко спросил:

– А нельзя ли мне попасть домой? Я по дому скучаю очень.

Тут старушка рассердилась на Якова, ногой топнула даже. Да как закричит что есть мочи:

– Дракон! Дракон! Дракон!

И тотчас на крик этот откуда-то из глубины пещеры явился самый настоящий дракон, огнедышащий даже – вырывающееся изо рта оранжевое пламя недвусмысленно на это указывало.

– Ты, дракон мой, – продолжала шуметь старушка, – охраняй нашего гостя, а то, видишь ли, домой надумал. Никаких ему домой! Будет жить здесь! А если противиться затеет, так ты, дракон, можешь съесть его.

Сказав это, старушка развернулась и пошла шаркающей своей походкой восвояси. Дракон же посмотрел на Якова, дыхнул для острастки оранжевым пламенем и промолвил:

– Даже не пытайся бежать отсюда. Если же будешь убегать, то я тебя догоню, поймаю и съем.

Это замечательно, что дракон оказался говорящим. Яков сразу понял, что сможет, по крайней мере, сделать попытку переманить дракона на свою сторону. Золото Якову было не интересно, а больше всего хотелось домой. И Яков сказал дракону:

– Знаешь, я очень скучаю по родному дому. Вот твой родной дом, наверное, здесь, в пещере. Ты дома, а я на чужбине и очень хочу к себе домой. Отпусти меня, дракон.

Дракон задумался и отвечал Якову так:

– Нет, не здесь мой дом. Когда я был совсем маленький, то летал где попало, родителей не слушался. И вот однажды полетел в какую-то нору. Долго летел и оказался здесь. Тут пришла старуха и строго-настрого запретила мне возвращаться домой, повелела отныне всегда жить здесь, в этой сырой и хмурой пещере. И вот уже целый год я тут, служу старухе и любуюсь золотом, камнями драгоценными, которых здесь много. Дом же мой на самой вершине самой высокой горы…

– И что же, нравится тебе, дракон, такая жизнь? – спросил Яков.

– Нет, не нравится. Нет радости в золоте и в камнях драгоценных, если нельзя попасть домой.

– Так почему же ты не улетишь от старухи? Почему служишь ей? Ты же большой и сильный! А на вершине горы тебя уже верно заждались твои родители. Ну, почему ты не улетаешь отсюда?

– А разве можно улететь?

Тут Яков искренне удивился. Пришлось Якову объяснять бедняге дракону, что вообще-то раз как-то он умудрился сюда добраться, то и выбраться отсюда не должно составить труда. Дракон слушал и, как кажется, понимал. К исходу ночи стало ясно, что Яков и дракон подружились. Потому только заслышав доносящиеся из глубины пещеры шаркающие шаги старушонки, Яков вскочил на спину дракона, тот взмахнул крыльями – благо был драконом не только огнедышащим, но и летающим, – и взмыл под самый свод подземелья. Старушонка не успела еще войти, как дракон, ведомый Яковом, устремился в дыру, что зияла на самом верху. Вслед неслись проклятия хозяйки подземного царства, но поделать с беглецами она уже ничего не могла.

Долго летели Яков и дракон, но старания их были вознаграждены – показался свет. И свет этот был самым настоящим солнечным, а не мутным пещерным. Еще до наступления ночи Яков вернулся в свой родной дом. Какое же это счастье – возвращаться домой! А что дракон? И дракон к радости родителей и к своей собственной радости взмыл на самую вершину горы – в свой родной дом. В этом ведь и есть радость жизни – в родном доме, в возможности вернуться туда.