Райончик

Райончик, в котором располагается учреждение моей работы, – тот еще. По нему возвращаться после трудовых будней боязно не только в торжественный день зарплаты, а и просто с сотней в кармане и мобильным телефоном не самой солидной модели. После того, как стала позволять того моя скромная заработная плата, я стала вызывать такси прямо к подъезду здания работы. Воровато оглядываясь, я каждый день юркала в теплый салон автомобиля, не переставая благодарить Бога за это спасительное изобретение – такси. Шагать до остановки маршрутного транспорта приходилось бы добрых двадцать минут по совершенно неосвещенным кварталам.
Спустя две недели после того, как я стала добираться с работы домой на такси, то начала замечать, что каждый день меня забирает одна и та же машина с шашечками. С этого началась моя история из жизни о таксисте. Водитель – довольно привлекательный мальчик, как я про себя отметила, лет на десять младше меня, смущенно улыбался в зеркало дальнего вида и кивал головой, здороваясь. В машине приятно пахло не дешевыми сладковатыми освежителями, а бензином и натуральной кожей салона – как-то особенно по-мужски.
Я всегда садилась на заднее сидение – давнишняя привычка появилась после истории из жизни, как в юности попала в аварию и сломала пару ребер, находясь на месте рядом с водителем. Украдкой рассматривая лицо молодого таксиста, я с каждым днем все чаще стала отмечать, насколько оно привлекательно. Серьезные карие глаза, по-детски смешная линия подбородка, но уже четко очерченные мужские скулы нравились мне все больше, хотя я и не считала собственное увлечение чем-то серьезным.
Мне нравилось на него смотреть. Со временем, я даже перестала прятать взгляд от его глаз, беспокойно высматривающих в зеркале мчащиеся сзади машины и наталкивающихся на мои, бесстыжие. Таксист дико смущался и переводил взгляд прямо перед собой, а мочки его ушек забавно краснели, выдавая внутреннее волнение. Мне нравилось баловаться с его робостью и неуверенностью, как бы не нарочно дотрагиваясь до дрожащего плеча парнишки, указывая рукой маршрут. Хотя я прекрасно понимала, что дорогу до моего дома мальчик помнил наизусть. Почему-то очень сильно хотелось дотронуться до его лица или сжать руками мальчишески пальцы на руле.
Однажды, набравшись смелости, я все-таки уселась на переднее сидение автомобиля. Мне хотелось получше рассмотреть профиль моего таксиста, и я не ошиблась – профиль был просто безупречен. Я смотрела на парнишку пристально и вызывающе, а тот неуклюже притормаживал на поворотах и густо краснел, когда водители автомобилей сзади выкрикивали нецензурные словечки, поторапливая его на зеленом свете светофора. Его робость казалась мне какой-то аристократичной, а извечное молчание – милым и притягательным. Расплачиваясь перед домом, я настойчиво взяла в руки его ладонь и аккуратно высыпала в нее мелочь, делая вид, что боюсь ее рассыпать. На таксиста просто было жаль смотреть: он буквально позеленел от моего прикосновения, а рука предательски задрожала.
Я уже собиралась выходить из машины, когда наконец-то, впервые за все время, услышала его голос, сразу показавшийся мне скрипучим и отталкивающим: «Я бы, конечно, это… зашел к тебе на это… ну… чашку кофе… ну, ты поняла… только сразу говорю: у меня есть девушка, что потом без проблем…». Я громко расхохоталась и захлопнула дверцу. Вот ведь урод! На следующий день я ехала домой с работы на автобусе.