Про Ежика
Красиво зимой в лесу – снег мягкий и пушистый, на голых ветках деревьев дремлет иней, тишина… И все бы хорошо, но зверю и птице в зимнем лесу холодно и голодно. Вот спешит куда-то лисица в поисках пропитания, вот стайка клестов шумно перелетает с елки на елку в поисках шишек, вот заяц пытается разметать толстый снежный покров, чтобы добраться до такого вкусного и такого желанного корешка.Трудно животным в зимнем лесу. Хорошо лишь тем, кто еще до наступления холодов завалился спать на всю зиму. Вон, Медведь – снега, косолапый, дожидаться не стал, под старой сосной организовал себе уютную и теплую берлогу, запасся за первые осенние месяцы жиром, свернулся калачиком и захрапел. Или Ежик. Тот… Хотя что это? Куда это Ежик, которому по природе его спать зимой предписано, семенит по твердому насту. Уже ведь неделя, как снег лег, а Ежик не спит. Это возмутительно! Но почему же не спит он? Что такое произошло? Объясняется все просто – Ежику, оказывается, надоело спать зимой. И ладно бы любопытство там замучило – как, дескать, зима в лесу выглядит? – или, скажем, просто захотелось сравнить вид любимой полянки летом и вид любимой полянки по зиме. Ничего подобного! Ежик всего лишь не смог сам себе ответить на вопрос, для чего нужно ему, Ежику, спать зимой.
Так напрягся, бедняга, думая над ответом, так разволновался, что решил даже обратиться за помощью. К кому? Да вот хоть к Медведю, который хоть и больше Ежика раз в сто, а тоже спит зимой в своей норе, только называя ее почему-то не норой, а берлогой.
Помнится, дело было так. Еще лето надумало лишь заканчиваться, еще осень с ковром из желтых листьев лишь смиренно поджидала у входа в лес своей очереди, а Ежик уже прибежал к Медведю – так был озабочен вопросом необходимости сна, что пока бежал, аж запыхался весь. Стал дышать – часто-часто; Медведя разволновал. Тот даже было подумал, уж не случилось ли чего на самом деле серьезного – от этих ежиков ведь чего угодно ожидать можно. Ежик же между тем отдышался и начал нудным своим ежиным голосом:
– Вот скажи-ка, брат Медведь, на милость, объясни мне, глупому зверю…
Вежливый Медведь пропустил или сделал вид, что не заметил не очень уместного обращения «брат» к себе со стороны Ежика. Точно так же пропустил мимо ушей довольно-таки смешно выглядевшее в устах Ежика слово «зверь», сказанное по отношению к себе любимому. Ежик же, раз его никто не перебивал, продолжал нудно рассуждать:
– Разъясни мне, брат, ради чего это, для каких таких целей и задач, по каким, будь любезен, объясни, причинам, ни Лиса, ни Заяц, ни Волк, ни Рысь, ни Кабан…
Медведь слишком поздно понял, что Ежик взялся перечислять всех обитателей леса. Понял тогда, когда названия птиц лесных сменились названиями насекомых. Медведь не отличался феноменальной памятью, а потому имел неосторожность забыть, зачем Ежик взялся перечислять лесную фауну. И хоть Медведь и был вежлив, но тут решил прервать нужный монолог Ежика:
– Послушай, Ежик, к чему ты всех их называешь? Прости, я забыл, с чего ты начал. Не мог бы ты мне напомнить?
Ежик замолчал и на минуту задумался – казалось, перечисляя зверей, птиц и насекомых, он и сам забыл, для чего делал это. Однако Ежик и не забывал. Это просто вопрос Медведя сбил его немного с толку. Но только совсем немного, потому что через минуту Ежик как ни в чем не бывало продолжил свою речь:
– И все они, брат Медведь, в отличие от нас с тобой – от меня Ежика и от тебя Медведя – зимою что делают?
– Что? – не понял Медведь вопроса Ежика и потому переспросил сам.
– А зимою, в отличие от нас с тобой, брат Медведь, и Лиса, и Заяц, и Волк…
Тут терпению Медведя, едва представившего себе, что Ежик начнет вновь перечислять всех лесных жителей, пришел конец. И как закричит тогда Медведь на Ежика:
– Что?! Что они все делают?! Отвечай!!!
Ежик даже испугался немножко. Впрочем, Ежик за то время, что был знаком с «братом Медведем», успел привыкнуть к его, как казалось Ежику, непростому характеру, в котором благостное и доброе настроение могло в миг смениться вселенской злобой, взрывом нервов. При этом Ежику и в голову не приходило, что причиной таких перепадов в настроении его товарища является только и исключительно он, Ежик, с его занудными речами и нежеланием (а может, и невозможностью) сказать все быстро и толково, а разводить скучные словеса, чуть ли не часами подводя к делу. Когда Медведь сердился, то Ежик даже жалел его. Вот и сейчас Ежик с сочувствием отнесся к очередному проявлению крутого нрава своего «брата» и потому решил больше не подводить к теме, а сказать прямо и без обиняков то, что и хотел сказать:
– Да все они, кроме нас с тобой, брат Медведь, не спят зимою, понимаешь – не спят. Ни Лиса, ни Заяц, ни Волк…
– Постой, – перебил Ежика Медведь, сообразив, что если сейчас не прервать друга, то можно снова погрузиться с головой в перечень зверей, птиц и насекомых, обитающих в лесу.
Ежик остановился и глубоко вздохнул. Кажется, ему самому было несколько тягостно перечислять опять всех тех, кто не впадает в зимнюю спячку. Но тягостно было только потому, что Ежик испытывал на этот счет странные чувства – не то зависть, не то обиду, не то восхищение, а скорее всего, все это вместе взятое. Медведь же прямо спросил у Ежика:
– И что с того, что они все не спят, а мы спим?
– Так вот это я и хочу понять, – возмутился Ежик. – Представь только, брат Медведь, что все они наслаждаются жизнью, а мы с тобой дрыхнем. И все прелести матушки-зимы проходят мимо нас.
– И что ты предлагаешь? – «брат Медведь» не отличался быстротой ума и стремительностью мысли.
– Как что? Предлагаю не спать зимой!
– Вообще не спать?
– Да нет, вообще спать. В смысле, спать, но не всю зиму, а только тогда, когда летом спим. Вот, скажем, днем гуляем, ночью спим. Или, как я предпочитаю, наоборот: ночью гуляем, днем спим. Но все равно не на всю зиму. Это же так замечательно! Мне Рысь рассказывала, как здорово бежать по снегу, или еще лучше с дерева, на котором нет листьев, в снег прыгать…
– Нет уж, Ежик, я не хочу вопреки природе идти. Рыси не положено зимой впадать в спячку, она пусть и бегает, и прыгает. Мне, Медведю, положено спать всю зиму, так я и буду спать. А ты, Ежик, поступай так, как тебе хочется.
Ежик, признаться, немного обиделся на то, что Медведь не разделил его энтузиазма относительно того, как можно провести зиму. Но был Ежиком зверьком незлопамятным, побежал себе прочь от упрямого Медведя – побежал с явным намерением не впадать в будущую зиму в спячку.
К наступлению зимы Медведь и Ежик подготовились по-разному. Медведь, как и всегда, построил себе берлогу и при первом же морозе забрался туда, свернулся калачиком, а как только прошел первый снег, то тут же и уснул. То есть Медведь целиком и полностью выдержал закон природы. А что же Ежик? Ежик и не думал готовить норку к зиме.
С первым морозом побежал он смотреть, как застывает лед на озере, а по первому снегу до самой ночи носился как угорелый. Медведь уже крепко спал в своей берлоге под большим слоем выпавшего снега, а Ежик никак не мог насладиться красотой зимы, никак не мог вдоволь набегаться и напрыгаться. Минуло два дня. Только теперь Ежик начал ощущать холод. Вслед за этим ощущением пришел и голод. А есть в лесу Ежику было нечего. Стал он бродить по знакомым: то Белочка угостит орешком, то Филин Игорь Васильевич чайком напоит.
Однако стыдно было Ежику пользоваться добротой других животных, самому при этом ничего не делая. Да и от холода друзья не спасали. Так минуло несколько дней, за которые Ежик, будучи животным неглупым, понял, что не надо было ему экспериментировать с природой, а надо было ложиться и спать до весны, как сделал это Медведь. И побежал Ежик к Медвежьей берлоге – свою-то норку он к зиме не подготовил – и прибежал, и Медведя разбудил, и был немногословен:
– Брат Медведь, пусти меня до весны к себе на спячку.
Сначала Медведь рассердился, но гневаться не стал – впустил Ежика. И до самого марта снилось Ежику жаркое лето.
