Любовь зла

Им выпало в жизни одно несчастье на двоих. Несчастье длиною в целую жизнь. Несчастью было имя Любовь. Такая любовь, когда минутная разлука кажется вечностью, когда, находясь вдали от любимого, сохнешь, ни есть, ни пить не можешь... Когда каждый взгляд бесконечно дорог, когда не нужно слов, потому что чувствуешь все каждой клеточкой...
Но любовь их была запретна. Они знали это с самого начала, но ничего не могли с собой поделать. Их любовь была порочна. Они были двоюродными братом и сестрой.
С самого детства Ольга и Максим были практически неразлучны. Олина мама, Татьяна, и Владимир, отец Максима, были людьми очень занятыми и зачастую подкидывали детей своей матери, Тамаре Николаевне. А малышам только того и надо было. Они были очень дружны и, встречаясь у любимой бабушки, часами могли сидеть над мозаикой, рисовать, читать книжки. Взрослые умилялись...
Их даже в школу отдали рядом с бабушкиным домом, чтобы Тамара Николаевна могла забирать детей к себе, пока родители на работе. Забавно, но девочка зачастую помогала брату делать уроки, хотя училась на класс младше. Зато Максим был надежным защитником от дерзких мальчишек, пристающих к симпатичной Олечке.
Когда пришло время, что называют созреванием, когда мальчики и девочки начинают интересоваться друг другом, Оля первая поняла, что все ребята, на которых она могла бы обратить внимание, не идут ни в какое сравнение с ее братом. А еще она замечала, что, когда Максим начинал рассказывать ей про девчонок, что-то начинало неприятно ныть у нее в груди, и далеко не сразу она поняла, что это не что иное, как обычная ревность. Когда Оля, смеясь поделилась с братом своим открытием, тот странно на нее посмотрел и произнес: "Знаешь, у меня совершенно такая же история... Когда ты про своего соседа по парте заговариваешь, я готов его убить!" Тогда они лишь посмеялись, но какой-то осадок от этого разговора оставался у обоих еще долгое время, и больше они предпочитали не говорить на эту тему.
Когда Ольге исполнилось 16, ее, едущую на велосипеде, сбила машина. С тяжелыми травмами девушка попала в больницу. Максим в это время был далеко, он занимался горным туризмом и оказался в очередном походе. Вернулся через неделю после случившегося и, как только услышал о беде, сразу же бросился в больницу. Вошел в палату, увидел худенькое, в синяках лицо, обрамленное бинтами, безвольно свесившуюся с кровати тонкую руку с выпуклой косточкой на запястье. К горлу подкатил комок, и Максим с трудом сдержал слезы. Ольга, почувствовав, как чья-то бесконечно родная рука бережно держит ее ладонь, открыла глаза, увидела Максима, с трудом улыбнулась, и из ее губ шумно вырвался выдох. Она поняла, чего ей так не хватало все эти дни, после того как очнулась в больничной палате. Сквозь мутную пелену, застилавшую глаза, среди суетящихся вокруг нее людей она все время искала его. И оттого, что не находила, становилось еще больнее, еще труднее было дышать. Теперь же — другое дело. Макс рядом, а значит, все прекрасно.
Он почти не отходил от нее все это время. И медсестры восхищенно говорили: "Оленька, какой же у тебя молодой человек замечательный! Повезло тебе". Вот тогда впервые в жизни Ольга поняла, что больше всего на свете она жалеет, что Максим ее двоюродный брат.
Максим служил в армии, они писали друг другу длинные письма. И день, когда он вернулся, был для них самым счастливым.
Свою любовь они скрывали от всех. Поначалу даже от самих себя. Но как-то, оставшись одни на даче и выпив по бокалу вина, вдруг начали говорить друг другу обо всем, что было, что есть, что будет... Они близкие родственники, и этим все сказано. А преступные поцелуи, прикосновения дрожащих рук и прерывистое горячее дыхание, переходящее в забытье... Это нужно выкинуть из памяти, зачеркнуть, смыть... Спрятать все улики...
О главной улике Ольга, горько плача, сообщила Максу через пару месяцев. Он слушал ее сбивчивую речь, и в нем закипало что-то невероятное, нечто, подобное безумию, одолевало его. Он прижал Ольгу к себе и тихо, но твердо произнес: "Все! Хватит! Мы будем вместе, мы скажем всем, что у нас бу-дет ребенок! Я больше не хочу скрывать, не хочу бояться. В конце концов, раньше ведь женились на кузинах. Не так много лет прошло с тех пор. Если что, уедем. Я люблю тебя".
Потом был семейный совет. Плачущая Ольга, хмурый Максим, пребывающие в шоке родители. Бабушку решили поберечь и не посвящать в это "жуткое" дело. Так и осталась она в неведении.
Когда закончились потоки восклицаний, взаимных упреков и унизительных слов, перешли к главному вопросу — к Ольгиной беременности. Тут мнение родителей полностью совпадало: от этого ужасающего и порочащего факта надо избавляться, и как можно скорее, пока никто ничего не узнал. Главный довод — возможность рождения неполноценного ребенка. И сколько ни убеждал Макс, что это совсем необязательно, что от родственных браков бывают абсолютно здоровые дети, все было тщетно. Больше всего Максима убивало то, что он видел в глазах любимой. Несчастная девушка все больше склонялась к мнению родителей. И он понимал, что не сможет ее переубедить. Столь велик был ее страх перед будущим.
Вскоре ребенка не стало. А Ольгу, которая находилась в состоянии абсолютной апатии, решили отправить подальше от Максима. Чуть оправившись, она уехала в Питер к своей бабушке по отцовской линии. Да так там и осталась. Через пару лет вышла замуж за преуспевающего бизнесмена. Только вот детей у них не было. Когда Ольга прошла обследование, выяснилось, что их после сделанного аборта у нее не будет никогда. Депрессии превратили ее в замкнутую постаревшую женщину, оторванную от внешнего мира. Ольгу пытались лечить, показывали лучшим специалистам, возили в хорошие санатории. Нежно любящий муж не раз заводил разговор о том, чтобы усыновить ребенка. Но она не хотела в этой жизни больше ничего. Лишь иногда, когда никого не было рядом, она доставала старые письма Максима, перечитывала уже давным-давно наизусть выученные строчки и плакала. Что-то светлое и теплое на несколько мгновений просыпалось в ее душе, когда в памяти всплывало самое родное на свете лицо.
Прошло несколько лет. Однажды Ольге позвонила мать и попросила приехать. Восьмидесятилетняя бабушка, у которой обнаружили рак, находилась при смерти и хотела попрощаться с родными.
Ольга впервые за долгие годы возвращалась к себе домой. Когда она поднималась по лестнице в бабушкину квартиру, перед глазами, как в кино, пронеслись "кадры" из ее жизни. Сюда она поднималась тысячи раз вместе с Максимом... Ольга позвонила. Дверь открыл мужчина. Она остолбенела, широко раскрыла глаза и смотрела, не мигая... Медленно в сознание начало просачиваться: это ОН. Ольга не успела ничего сказать, из комнаты вышел отец Максима, горестно посмотрел на нее и жестом пригласил войти в бабушкину комнату.
Тамара Николаевна, увидев внучку, которая по не понятным ей причинам внезапно уехала несколько лет назад, тихо заплакала. Она ожидала увидеть красивую, яркую, молодую и цветущую девушку. А увидела ссохшуюся, сгорбленную, не похожую на ее внучку женщину с темными кругами вокруг глаз. Когда Ольга встала на колени рядом с ее постелью, Тамара Николаевна тихо заплакала: "Что же с тобой случилось, девочка моя? Кто же тебя так измучил, высушил?" Ольга лишь молча склонила голову и уткнулась губами в морщинистую бабушкину руку. Родители Максима и Ольги смотрели каждый перед собой, а на лице Максима лишь быстро заходили желваки.
Через несколько секунд Тамара Николаевна набрала побольше воздуха в легкие и заговорила. Она прощалась со своими близкими, даря каждому добрые слова и пожелания. Когда очередь дошла до Татьяны, Тамара Николаевна на минуту остановилась, будто призадумалась...
— Танечка, доченька! Ты знаешь, как я тебя люблю! Как папа наш покойный любил тебя... Мы в тебе души не чаяли. Но сейчас я должна сказать тебе правду. Наверное, не имею права промолчать. Таня, мы с папой тебя удочерили, когда ты была совсем крошкой. Моя лучшая подруга, Лиля Чернышова, умерла сразу после родов. Мужа у нее не было, мы взяли тебя и никогда об этом не жалели. Ты вон какая замечательная выросла и Олечку подарила мне, внученьку любимую... И хоть вы с Володей не родные брат и сестра, мы любили тебя не меньше, чем его...
Она не успела договорить, потому что Ольга, стоявшая у стены, вдруг начала медленно сползать на пол. Максим зажал голову руками и протяжно завыл. И вдруг в повисшей тяжелой тишине надрывно прозвучал голос Владимира Петровича, отца Максима: "Господи! Что же мы наделали..."