Капля воды из озера Кабан (Татарская притча)

Так давно, что никто уже и не помнит, сколько точно лет прошло с той поры – не то сто, не то двести, а не то триста – жила в Казани татарская девочка Гузелька. Родителей своих Гузелька не помнила – те умерли, когда девочка была еще столь мала, что не запоминала ни мир, ни людей, ни себя в мире среди людей. А когда же стала запоминать мир, людей и себя в мире среди людей, то родителей в этом мире среди людей уже не было. Зато была бабушка. Звали бабушку так же, как и внучку. Только, конечно, не Гузелькой, потому что Гузельками в Казани зовут маленьких девочек, а звали ее просто Гузель.

Так и жили Гузелька и Гузель в небольшом домике на берегу речки с названием Казанка, что впадает в саму Волгу, или реку Итиль, как называют ее татары. Жили бабашка с внучкой, надо сказать, очень бедно. Но все же как-то удавалось Гузельке и Гузели сводить концы с концами: бабушка очень умело вышивала полотенца, а внучка эти полотенца в конце всякой недели продавала на рынке, что располагается недалеко от главной казанской мечети. На вырученные деньги покупали бабушка и внучка высушенный чай и хлеб-икмэк.

А иногда, когда Гузельке удавалось продать больше полотенец, чем обычно, покупала девочка для себя и для бабушки сладкий чак-чак, что готовил из муки и меда старик Ильдар. Ильдар жалел малышку Гузельку, жалел ее бабушку Гузель и продавал чак-чак для них по очень невысокой цене. В праздники же случалось так, что старик Ильдар даже дарил кулек с чак-чаком маленькой Гузельке. И та бежала радостная, желая поскорей поделиться подарком Ильдара с бабушкой Гузелью.

Так было и в этот раз. Вся Казань праздновала великий день Курбан-Байрам. Утром Гузелька каталась на больших качелях, поставленных в честь большого праздника; потом смотрела, как татарские юноши ловко стреляют из луков, метают копья, скачут верхом на гнедых и вороных жеребцах; затем любовалась танцами девушек. Только к вечеру усталая Гузелька по пути домой забежала в лавку старика Ильдара. Тот, как было принято, насыпал девочке кулек чак-чака и денег по случаю праздника с малышки не взял. Довольная Гузелька побежала к своему домику, что стоял на берегу Казанки и своим единственным маленьким окошком гляделся летом в прозрачные воды веселой речки, а зимою – в укрытый снегом ледяной покров.

Только вот дома несчастную Гузельку ожидало большое горе. Еще с порога Гузелька поняла, что что-то не так: не было на скамье новых вышитых полотенец, ведро, в котором всегда была вода, приносимая бабушкой с речки, было пустым, а печка, в которой бабушка Гузель готовила ужин, не была протоплена. На миг остановилась сразу за порогом маленькая Гузелька и было уже подумала самое страшное, памятуя по рассказам старших о том, что некогда случилось с ее родителями, как услыхала из комнаты голос бабушки:

– Проходи, внученька, сюда. Проходи, моя хорошая… Что-то, Гузелька, захворала я нынче… Ох…

Гузелька прошла в комнату и увидала, что бабушка ее Гузель лежит на большой кровати, на которую если и ложилась, то только с наступлением ночи. Днем же и вечером (а нынче был как раз вечер, совсем еще не ночь) такой привычки бабушка не имела. Однако же, к удивлению внучки, лежала на большой кровати бабушка Гузель и стонала от боли. Гузелька приблизилась к бабушкиной кровати, сами собой на глазах малышки выступили слезы. Что же теперь будет? Старая Гузель подняла руку и погладила внучку по голове – по черным волосам, туго заплетенным еще утром. И бабушка едва сдерживалась, чтобы не заплакать: что же будет теперь с бедной Гузелькой?

– Милая внученька моя, – сказала бабушка Гузель, – маленькая моя Гузелька. Знать пришла пора мне покинуть этот мир. И все бы хорошо, ведь много прожила я на свете, да вот только как же тебя, душа моя, могу я оставить одну-одинешеньку?.. Жили мы вдвоем хоть и не богато, а все же как-то жили. Нынче же заболела я, а стало быть, не смогу вышивать полотенца; ты, маленькая моя Гузелька, не сможешь продавать их на рынке возле мечети; мы не сможем покупать на вырученные деньги ни высушенный чай, ни хлеб-икмэк. И станем мы тогда с тобой бедняками… Я умру от болезни и с голоду, а ты, несчастная внученька моя, пойдешь скитаться по миру, просить подаяния у сердобольных людей…

Как сказала это бабушка Гузель, так внучка Гузелька сразу очень хорошо представила, как ходит она в грязной и рваной одежде по дворам родной Казани и просит у добрых людей милостыню, а больная бабушка тем временем помирает в большой кровати. Как-то маленькой Гузельке довелось видеть нищего мальчика возле казанского кремля.

Гузелька тогда еще этого мальчика пожалела и отдала ему весь кулек с чак-чаком, который купила до этого у старика Ильдара. Теперь же впору было бедную Гузельку саму пожалеть. Так горько стало девочке от мыслей о грядущей нищете, что заплакала она, зарыдала даже. А тут и бабушка Гузель уже не сдержалась и тоже разревелась как маленькая. Но только не себя было жаль старой Гузели, жаль было своей бедной внучки.

И еще в душе страдала бабушка потому, что не нашла, пока была здорова, часа, не выкроила минутки, дабы обучить маленькую Гузельку, внучку свою любимую, ремеслу, которым владела сама, – вышиванию полотенец. Вот если бы Гузелька умела вышивать полотенца, то смогла бы сама заработать и себе на высушенный чай и хлеб-икмэк, и бабушку бы смогла исцелить, купив нужных лекарств. Да только вот теперь об этом поздно было уже рассуждать: бабушка Гузель лежала тяжело больная, а внучка Гузелька вышивать полотенца так и не научилась. Вдоволь наплакались бабашка и внучка, жалея друг друга, а наплакавшись, стали думать, что делать дальше. И сказала тогда бабушка Гузель:

– Милая моя внученька Гузелька, ступай ты вновь в лавку старика Ильдара. Ильдар мудр и добр. Ты расскажи ему все как есть. А он уж что-нибудь придумает, сможет помочь нашему горю.

Как ни горько было несчастной Гузельке покидать больную и страдающую бабушку свою, а воля бабашки Гузели для внучки всегда была на первом месте. Раз велела бабушка идти к старику Ильдару, то так тому и быть. Осторожно положила Гузелька кулек с чак-чаком возле большой бабушкиной кровати, а сама выбежала на улицу и вдоль берега резвой Казанки побежала знакомой дорогой в лавку старика Ильдара. На счастье девочки, старик Ильдар еще не лег спать и никуда не ушел, а стоял, как и час назад, за прилавком.

– Что случилось, маленькая Гузелька? – по голосу старика Ильдара было сразу понятно, что тот заподозрил что-то неладное. Да и то дело: никогда прежде не случалось так, что Гузелька прибегала в лавку старика Ильдара в столь поздний час.

Расплакалась, разрыдалась бедная девочка. А когда успокоилась, то все-все рассказала старику Ильдару, который (и об этом знала вся Казань) был не просто стариком, а очень мудрым стариком. Крепко-крепко задумался старик Ильдар после рассказа девочки Гузельки; представилось ему, как в нищем рубище несчастная Гузелька бродит вдоль белой стены казанского кремля и как злые мальчишки кидают в маленькую нищенку камнями, как собаки лаем своим прогоняют Гузельку от богатых домов и как сердитый мулла бранит девочку, просившую милостыню возле мечети… Представил все это старик Ильдар и сам едва не расплакался, хотя и много-много всякого повидал он на своем долгом веку.

Но разве можно помочь горю слезами? Старик Ильдар, как мы уже знаем, был очень мудрым стариком и потому знал, что горю слезами помочь нельзя. Горю помочь можно лишь добрым делом. И раз уж причина возможной нищеты внучки Гузельки в болезни бабушки Гузели, то надо сделать так, чтобы бабушка Гузель исцелилась. Но как? Ох, не случайно Гузель отправила Гузельку именно сюда, в лавку старика Ильдара; ведь только старик Ильдар знал, как спасти от болезни бабушку Гузель и, стало быть, как спасти от нищеты внучку Гузели маленькую Гузельку. Подумав, старик Ильдар достал с полки очень старую книгу – такую старую, что обложка на ней уже наполовину истлела от времени, а страницы были местами столь желтыми, что даже разобрать текст было сложно. Однако же старик Ильдар знал эту книгу и, найдя нужную страницу, что-то важное прочел. Только потом старик Ильдар сказал маленькой Гузельке:

– Ты, Гузелька, не печалься, а знай, что есть верное средство, от которого бабушка твоя сможет исцелиться, а исцелившись, научит тебя, внучку свою любимую, вышивать полотенца. И уж тогда не быть тебе нищенкой.

– Что же это за средство? – Гузельке так не терпелось все узнать поскорей, что она даже перебила старика Ильдара. Однако же старик Ильдар не обиделся на девочку, а, улыбнувшись, продолжил:

– Средство это на дне озера Кабан…

Надо сказать, что город Казань славен не только тем, что есть в нем множество мечетей, что есть красавец-кремль, что протекают в нем две большие реки – Казанка и Волга и что Волга столь широка, что в иных местах и берега другого не видно… Не только всем этим славен город Казань, а славен еще и тем, что расположено в нем очень большое озеро под названием Кабан. И широкое оно, и глубокое… А вода в нем чистая-пречистая!

– На самом дне озера Кабан бьет ключ, – продолжал рассказывать старик Ильдар, – и вода в этом ключе – самая целебная в мире. Чтобы исцелить бабушку Гузель, нужна всего лишь одна капля этой воды из ключа со дна озера Кабан, всего лишь одна капля…

– Но как же достать ее? – вновь бедная Гузелька чуть не плакала.

И можно маленькую девочку понять: озеро Кабан и глубокое, и широкое. Как человеку добраться до его дна? Как найти там этот ключ с целебной водой? Как взять нужную каплю этой целебной воды? Кажется все это невозможным. Но старик Ильдар был мудр и знал, как именно даже самому обычному человеку можно сделать все это. – Нынче уже глубокая ночь, – молвил старик Ильдар, – потому, Гузелька, ни о чем пока не беспокойся, а ложись спать в той комнатке, что есть у меня в лавке. Ранним утром я разбужу тебя и все расскажу.

Легла Гузелька спать туда, куда велел ей старик Ильдар, и только подумала, что от волнения вряд ли сможет уснуть, как тут же уснула так крепко, что с рассветом старик Ильдар еле разбудил бедную девочку. Попила Гузелька чай с чак-чаком, вкуснее которого не сыскать во всей Казани, и стала слушать наставления мудрого старика Ильдара:

– Ничего, малышка, не бойся. Все у тебя получится. А надо сделать вот что. Нынче же пойдешь ты в сад возле мечети. Там среди прочих цветов отыщи фиалку. Только такую фиалку, чтобы была она самой фиолетовой из всех других фиалок, что будут расти рядом. Сердце подскажет тебе, маленькая Гузелька, какая из фиалок в саду возле мечети самая фиолетовая. Сорви ее и бережно неси ее на берег большого и чистого озеро Кабан. Как только, маленькая Гузелька, дойдешь ты до кромки воды, то очень аккуратно оторви один лепесток от самой фиолетовой фиалки из сада возле мечети. Когда оторвешь, то сам цветок положи на камень возле воды. Положи только так, чтобы потом без труда смогла найти. Так нужно! Сама же, не боясь, зайди по колено в воду озера Кабан. А как зайдешь, то тот лепесток с фиолетовой фиалки, что ты сорвала прежде, съешь. Вот и все, что нужно тебе сделать. Дальше сама все увидишь, поймешь и сделаешь как следует. Ты справишься, маленькая Гузелька!

И пошла несчастная девочка туда, куда наказал ей идти старик Ильдар – к садику возле мечети. Там увидела Гузелька дивные розы, прекрасные лилии, невиданные гладиолусы… Но не эти цветы, большие и яркие, искала девочка в саду у мечети. Нужна ей была простая фиалка. Но только, Гузелька не забывала об этом, самая фиолетовая! И вот видит маленькая Гузелька, как растут на холмике чудесные фиалки. И все они, как девочка и боялась, фиолетовые. Потому ведь и назвали так этот цветок – по цвету его фиолетовому. Но помнила Гузелька, что сердце ей укажет именно то, что нужно. Стала малышка слушать свое сердце, а то почти сразу и показало ей на самый фиолетовый – сомнений не было – из всех цветков на этом холмике.

Сорвала Гузелька самую фиолетовую фиалку, крепко прижала ее к себе и побежала во весь дух туда, где начинается широкое и глубокое озеро Кабан с необычайно чистой водой. Все сделала девочка, как велел ей старик Ильдар: аккуратно оторвала один лепесток от самой фиолетовой фиалки, цветок положила на прибрежный камень возле самой воды, сняла нехитрую свою обувку и вошла в воду озера. А вода была ох и холодная! Но девочка терпела до той самой поры, пока не зашла, как наказывал старик Ильдар, по колено в озерную прозрачную воду. Маленькие рыбки с любопытством тыкались в ножки Гузельки, а та, строго помня наставления, положила себе в рот лепесток фиалки и съела его. Тут-то чудеса и начались! Аж дух захватило у малышки Гузельки потому, что стала вдруг она уменьшаться. Да так быстро, что вмиг вся оказалась под водой. Вот только была это уже не девочка, а маленькая рыбка, отличавшаяся от всех других рыбок вокруг лишь ярко-фиолетовым цветом – как та фиалка, что была сорвана в саду возле мечети. Теперь рыбка-Гузелька знала, что делать – плыть на самое дно озера Кабан, плыть туда, где бьет ключ с целебной водой, капля которой исцелит бабушку Гузель. Быстро-пребыстро заработала рыбка-Гузелька плавниками и вскоре уже очутилась на самом что ни на есть озерном дне. А вот и тот самый нужный ключ – это опять сердце подсказало девочке-рыбке, где именно находится та вода, что способна будет исцелить бабушку.

Недолго думая, фиолетовая рыбка подплыла к самому ключу, вода которого тут же сливалась с водами озера Кабан, раскрыла ротик и подхватила одну маленькую капельку ключевой воды – как раз ту самую, которая и была необходима. С этой капелькой рыбка-Гузелька поплыла на поверхность озера и вскоре уже выглянула из воды в том самом месте, где еще недавно превратилась из девочки в рыбку. Подплыла фиолетовая рыбка к прибрежному камню, на котором так и лежал цветок фиалки, сорванный в саду возле мечети, понюхала рыбка цветок, ибо так подсказывало ей сердце, и вмиг вновь стала девочкой Гузелькой, отличавшейся от прежней девочки Гузельки лишь тем, что во рту ее была капелька воды из ключа с самого дна озера Кабан.

И побежала что есть силы девочка Гузелька к домику на берегу Казанки, где дожидалась ее больная бабушка Гузель. «Только бы не проглотить эту капельку!» – твердила про себя девочка. Нет, не проглотила, донесла до домика, одним своим окном глядящегося в речку. Донесла и сразу же отпустила из себя целебную капельку на лицо бабушки Гузели. Вмиг к бабушке вернулось здоровье. И теперь бабушка Гузель твердо знала, что ей нужно сделать в первую очередь: в жизни случиться может всякое, а потому надо успеть передать все то, что сам умеешь, молодым. Так рассудила бабушка Гузель и стала обучать внучку Гузельку вышиванию полотенец. Внучка же запомнила, что надо остерегаться болезней, ибо они могут привести к бедности и даже нищете. Стала еще пуще беречь внучка бабушку, а бабушка стала еще пуще беречь внучку.

Коли нет здоровья, то бедность

Одолеет, поверьте уж, всякого.

Не нужны тогда будут ни мудрость,

ни смелость.

Даже самые сильные, утратив здоровье,

плакали.

Вот поэтому каждый, мечтая о чем-то,

Помнить должен одну непременную истину:

Ничего нет важнее здоровья. И оттого-то

Сохранение здоровья как самое главное

следует выстроить.